Михалков знал, что не получит второго «Оскара» (фото: AFP)

Елена Ямпольская

Михалков знал, что не получит второго «Оскара». Во всяком случае — в этом году. На вопрос: «А зачем вы тогда летите в Лос-Анджелес?» — отвечал: «Надо приехать и достойно НЕ получить. Не прятаться, прикрывая трусость напускным равнодушием или даже презрением: плевать, дадут — не дадут... Мне не плевать. Но я так много получил от этой картины — включая саму картину, что номинации в пятерку вполне достаточно». Перед отлетом в Голливуд Никита Сергеевич дал нашей газете «двухсерийное» интервью — уникальное по степени откровенности. Еще раз подтвердив, что он — система самораскрывающаяся. К такому не подберешь ни ключей, ни отмычек, но вдруг захочет — и вывернет душу наизнанку. Михалков прокомментировал все основные сплетни-слухи в свой адрес, посему можно считать, что вопросы ему задавала не обозреватель «Известий», а сама жизнь.

«12» — больше, чем фильм»

вопрос: На днях о вас распространился новый слух — связанный с фильмом «12». Говорят, есть проблемы с прокатом в США, потому что нарушены авторские права Сидни Люмета. Хотя, на мой взгляд, российские «12» не имеют никакого отношения к американской картине 50-летней давности. За исключением общей сюжетной основы, конечно. Но она принадлежит не Люмету, а драматургу Реджинальду Роузу.

ответ: Права на прокат картины «12» на территории Соединенных Штатов Америки приобрела крупнейшая компания Sony Classics. У нас подписан договор. Прокат начнется после «Оскара». Никаких проблем с этим нет. Но я не могу запретить людям выдавать желаемое за действительное.

в: Кто первый назвал ваш фильм римейком и тем самым внес ненужную путаницу?

о: Я его римейком не называл, но и не спорил, когда называли. А то еще скажут, что я украл всё у Люмета и теперь тщательно это скрываю. Хотя у нас абсолютно разные картины — даже на уровне трактовки материала. Люмет рассказывает о фантастической мощи американской судебной системы. А я рассказываю о том, что при нашей судебной системе человека можно спасти только живым состраданием.

в: К «12» предъявляют много как идеологических, так и «технических» претензий. В частности: в фильме представлена судебная система, актуальная для Америки 1950-х и не соответствующая России 2007 года. В какой степени это вас тревожило, когда вы начинали съемки?

о: Ни в какой. Возьмите картину «Гладиатор» и проанализируйте ее с точки зрения исторического соответствия реалиям Древнего Рима... Критики в юриспруденческом раже забыли прочесть начальные титры фильма «12». Там сказано: «Не следует искать здесь правду быта, попытайтесь ощутить истину бытия». Для меня был единственно важен повод к разговору. А то, что этот повод и этот разговор для России 2007 года крайне актуальны, я думаю, никто оспаривать не решится. «12» — больше, чем фильм. Это мой, как теперь говорят, месседж, и, если бы, чтобы высказаться, мне понадобилось усадить присяжных за столом в пижамах, я бы это сделал. «12» поняли люди, которые смотрели сердцем. Которые ощущают себя частью страны. Они увидели там главное — себя. Много ли у нас за последнее время вышло картин, про которые зрители в интернете признавались бы, что этот фильм повлиял на их жизнь? Я сейчас не о художественном уровне говорю, а об уровне постановки вопросов. На одной руке хватит пальцев — пересчитать. И надо отличаться не только отсутствием совести, но просто тупостью душевной, чтобы, не обсуждая толком саму работу, бесконечно трендеть, настоящий ли «Золотой лев», откуда столько «Золотых орлов» и какие дураки сидят в Американской киноакадемии...

Мы живем в эпоху голых королей, которым никто не говорит, что они голые. То ли некому сказать, то ли все остальные тоже не одеты. Появилось целое сообщество людей, живущих по своим, отдельным законам. В этом сообществе считается, что Зверев может влиять на умы — или на что он там влияет — с экрана телевизора, а образ Ксюши Собчак — идеальный образец для десятилетних девочек. Можно доносить в интернете, можно оскорблять в интернете, можно подслушивать и распечатывать чужие разговоры...

в: Ваш пафос по поводу Собчак понятен, вот только почему на открытии Московского кинофестиваля она сидит в первом ряду?

о: А я откуда знаю?

в: Вы — президент ММКФ.

о: Ну и что? Я билеты не распределяю, фейс-контроль на входе не устраиваю. Кто-то ее пригласил, она публичная фигура. Я вообще не о ней конкретно сейчас говорю, а об атмосфере в обществе. Бог с ней, пусть приходит, пусть хоть на сцене сидит. Ксения Собчак не виновата — она востребована и пользуется своей востребованностью. Вам нравится? Получите. Не нравится? Переключите на другой канал. Плюрализм — это когда плохое перестают отличать от хорошего. И то, и другое имеет право на существование. Писатель, создавший роман «The Тёлки», может считаться явлением. Моя дочь Надя его предыдущую книгу не только не дочитала до конца, чего с ней отродясь не бывало, но даже выкинула в помойку — чтобы дома не было. Я понимаю: провокация — очень полезная вещь с точки зрения бизнеса. Не понимаю другого: взрослые люди, имеющие детей и работающие в подобном жанре либо в пиаре этого жанра, — они хотят, чтобы их дети жили так, как это показывается в соответствующих телепрограммах или описывается в подобных книгах? Конечно, нет. Более того, каждый уверен, что именно его ребенку уготована другая участь. Что на родительские деньги, пусть не лучшим образом заработанные, этот ребенок поедет учиться, вырастет культурным, образованным человеком. Но так, знаете ли, и наркобароны думают. Однако их дети тоже подсаживаются на наркотики... Вот это я считаю высшей формой цинизма — рассказывать о других, о ком-то, кто тебя совершенно не волнует, отстраненно, с холодным сердцем, с холодным носом, как будто ведешь репортаж из кунсткамеры. А я рассказываю про себя. И фильм «12» снимал о себе. Это мы. И я такой же. Во мне живут все эти герои. Смог бы я так поступить, как мой «дядя Николай»? Может быть, и нет. Скорее всего, что нет. Но очень бы хотел.

«Я не снимал фильмов про Ельцина — он был мне чужой»

в: Ваша поездка в Сербию была политической акцией?

о: Ни в коей мере. Меня пригласил Эмир Кустурица — дать три мастер-класса для европейских студентов. Это, однако, не отменяет моего очень определенного взгляда на косовскую проблему. Для меня нет никаких сомнений, что Косово — один из плацдармов, очень мощный плацдарм наступления на православие, а значит, и на Россию.

в: Мастер-классы — это коммерческий проект?

о: В Европе — очень даже коммерческий. На самом деле это одна из основных статей моего дохода.

в: А в России? Мне приходилось бывать на ваших мастер-классах в Доме кино, на Высших режиссерских курсах...

о: Они тоже стоят денег. Полторы тысячи рублей.

в: Сколько-сколько? А зачем вы такую сумму берете?

о: А что я должен делать? Гордо отказаться? Им же надо провести эти деньги через бухгалтерию, я должен в ведомости закорючку поставить. Если бы я вообще не брал денег, тогда все логично. А то, когда много — беру, когда мало — не беру...

в: Что же все-таки с идеей вашей академии? Она будет реализована?

о: Очень на это надеюсь.

в: И готовы реально преподавать? Не раз в семестр?

о: Готов.

в: На какой стадии застрял вопрос?

о: Он застрял в Министерстве культуры.

в: Вот кстати. Постоянно реанимируются слухи, будто бы вам предлагают пост министра культуры, а вы отказываетесь. Были такие предложения?

о: Были.

в: И вы их отвергли?

о: Наотрез.

в: Почему?

о: Во-первых, в этой сфере я не могу быть беспристрастным. Во-вторых, что бы я ни сделал, будут оценивать не качество сделанного, а мою личность. Которая вызывает глухой, глубинный, абсолютно бессмысленный, но очень мешающий жить протест.

в: Тем не менее вы занимаете десятка два-три общественных должностей, не очень-то беспокоясь о глухом протесте.

о: В том и тонкость, что они общественные, а не государственные. Вообще я глубоко убежден, что должность министра культуры не следует занимать художнику. Там нужен образованный корректный чиновник с успешным опытом организационной работы и — что немаловажно — с уже решенными бытовыми проблемами.

в: Вы недавно встречались с премьером с Зубковым. Если не секрет, какие темы обсуждали?

о: Академию, в частности...

о: Значит, появилась надежда?

о: Думаю, да. Кроме того, юбилей отца...

в: Да, Сергею Владимировичу исполняется 95 лет. Как будут отмечать?

о: Будет вечер на Новой сцене Большого театра.

в: Он ведь родился в один день с нашей газетой — 13 марта. Но на четыре года раньше. Фантастика.

о: Потрясающе!..

в: На сегодня у Никиты Михалкова совсем не осталось политических амбиций?

о: Мне важна власть над тем, что я делаю. Меня интересует власть над материалом. Я хочу быть его хозяином, менять, импровизировать и создавать мир, интересный для меня самого. Мне этого достаточно. Наверное, государственная власть — это тоже режиссура, только в другом масштабе. Но такая режиссура — при всем своем величии — имеет гигантские ограничения. Невозможно импровизировать с народом, с губерниями, со страной импровизировать нельзя. А на площадке — сколько угодно.

в: Не спрашиваю вас про фильм «55», поскольку считаю, что все имеют право высказываться от первого лица, но как вы оказались среди подписантов того странного письма Путину — от имени 65 000 творческих работников?

о: Я не знал про 65 тысяч. Там сначала было три подписи. Кроме того, я никак не предполагал, что это письмо открытое и предназначено для печати. Но вдаваться сейчас в подробности будет глупо, потому что получится, что я оправдываюсь сам и подставляю других людей. Зато у меня встречный вопрос: скажи, пожалуйста, а наберется по всей России 65 тысяч людей — таких, чья жизнь связана с творчеством, и при этом они хотели бы видеть во главе страны Владимира Путина? Среди 150 миллионов граждан, при рейтинге Путина 80 процентов, найдутся 65 тысяч? Вот от их имени я и подписал.

Клянусь тебе, я не понимаю, как можно не хотеть любить того, кто руководит твоей страной. Понимаю другое: хочешь любить, но не можешь — ну, нет оснований. Но это большая беда, на мой взгляд. А откуда взялся идиотский тезис, будто всякий интеллигент обязан ненавидеть власть? Я, может быть, наивно, может быть, слишком открыто, но с полным пох...измом по отношению к моим критикам говорю, что мне перемены, которые сегодня происходят в стране, нравятся. Я имею право это говорить — я не снял ни одного фильма по идеологическим соображениям, в угоду власти и лично генеральному секретарю, я не работал по заказу, мне ни за одну свою картину не стыдно. Я никогда не был членом партии — никакой. Я не снимал фильмов про Ельцина — он был мне чужой. Окружение вбило ему в голову, что я «руцкист» — только потому, что я не отказался от опального генерала в 1993 году и сообщил об этом в программе Эрнста. Я не старался Бориса Николаевича переубеждать и никакого желания оправдываться не испытывал. Хотя уважал его за два поступка — когда он положил партбилет и когда ушел с президентского поста. Это мужские поступки. Он был мужик. И я принял участие в его предвыборной кампании, — все остальное было еще хуже. Другой разговор, что он наломал такое количество дров, что нам еще двадцать лет предстоит все это расхлебывать. Поэтому, когда человек, стоящий сегодня во главе моей страны, сказал в Мюнхене то, что сказал, — «извините, у нас есть свои интересы, и мы будем их отстаивать», я испытал офигенную гордость...

Я свои чувства никогда не скрывал. Председатель Госкино Филипп Тимофеевич Ермаш заявил мне после фильма «Родня», что это взгляд на советский народ через окно «Мерседеса». Я ему ответил: «Окно «Мерседеса» шире и чище окна вашей «Чайки», из которой вы смотрите на этот народ...» Я понимаю, что в нынешней России хвалить власть гораздо рискованнее, чем ругать, но, если у меня есть повод для радости, я буду радоваться, и никто из демократов не может лишить меня этого права.

в: Какие у вас отношения с Дмитрием Медведевым?

о: Хорошие.

в: Вы давно знакомы?

о: Столько же, сколько с Путиным.

в: Считаете его кандидатуру подходящей?

о: Думаю, да. Лично я не хочу. Мне нужна интрига в искусстве, в творчестве, в отношениях между людьми, но в российской политике мне интрига не нужна. Я хочу спокойной, консервативной преемственности курса.

в: Тут я с вами согласна. Когда мне кто-то сказал: «После 2 марта будет интересно...» — я вздрогнула. Вспомнила даже фразу из вашей «Родни»: «Интересно, бабушка, — за углом налево». Я не хочу, чтобы здесь опять было интересно. Хватит.

о: Правильно, молодец.

«Я отравил свою тещу. Я невероятно жесток с детьми. Теперь новое — будьте любезны, я голубой»

в: Зато мы переходим к самой интересной части нашей программы: Михалков и его отношения с женщинами. Однажды Эдвард Радзинский сказал мне, что ему хотелось бы написать пьесу про стареющего Казанову, если бы вы согласились сыграть главного героя. Вам интересен этот персонаж?

о: Казанова? Нет. Меня не интересует амбарная книга сексуальных побед.

в: Ну, амбарная книга — это, скорее, относится к Дон Жуану. У Казановы, конечно, книга, но не совсем амбарная. Он многих ухитрялся любить. Разве образ мужчины-победителя — не ваш?

о: Победителя — да. Но не над женщиной. Потому что победа над женщиной — это слишком большая ответственность. Ну, победил, и дальше что? Искать следующую для очередной победы?

в: Если вы такой ответственный человек, получается, что мужской магнетизм — просто крест, который вы вынуждены всю жизнь нести?

о: Я никогда его не чувствовал. Даю тебе честное слово. Никогда. Может, в этом мое спасение. Я удивлялся порой тому, как на меня реагируют, и до сих пор удивляюсь. Бывали случаи, когда я думал: «Ё-моё, нет, эту вершину не взять» А когда вершина оказывалась не такой уж неприступной, сам изумлялся... Я занимаюсь спортом, я забочусь о том, как я выгляжу, я предпочитаю носить то, что, во-первых, удобно, а во-вторых, качественно и дорого, однако успех в глазах женщин — для меня все-таки не главное в жизни. Но уж тем более никогда в голову не приходило воспринимать это как крест: «Эх, бабы замучили...»

в: И все-таки — что дает вам сегодня внимание со стороны женщин?

о: Энергию. Когда на площадке появляется новое харизматичное лицо, я не то что начинаю выпендриваться, но азарт и драйв ощущаю. К счастью моему, я умею сразу переводить это в дело. Мне интересно работать, а не брать за локоток...

в: Теперь я хочу задать вам малоприятный вопрос. Не обижайтесь, но обойти эту тему молчанием мы не сможем. Я имею в виду самый гнусный слух, который о вас существует. Наверное, вы поняли, о чем речь.

о: Пока нет.

в: О вашей якобы нетрадиционной сексуальной ориентации... Ну что вы смеетесь?! Вопрос серьезный!

о: О-очень серьезный!.. А почему ты решила, что я обижусь?

в: Гадость ведь...

о: На свете такое количество женщин, которые доподлинно могут подтвердить, что это не так, что мне этот слух абсолютно не страшен. Более того, при моем былом женолюбии он мне даже на руку...

в: А откуда он все-таки взялся?

о: Господин Журбин рассказывал, что он лично поставлял мне мальчиков в своей квартире в Нью-Йорке. Рассказывал, не зная, что в этой компании есть человек, который набрал меня по телефону и дал послушать. «Говорю вам, я сам ему мальчиков приводил, ну мне-то вы верите?» Я слышал это собственными ушами. И что теперь делать? Выбить ему глаз? Мне достаточно того, что он знает, что я знаю. Наверное, ему от этого не всегда спокойно...

Когда человека не могут достать с другой стороны, про него — в качестве последнего средства — начинают говорить, что он голубой. Меня называли вором — никто не обнаружил ни одной украденной мною копейки, потому что такого попросту быть не может. Есть совсем уж дикие слухи: я в своих угодьях разбросал с вертолета змей, чтобы старушки не могли ходить за грибами. Я застрелил журналиста на съемках «Сибирского цирюльника», будучи в раздражении. Я отравил свою тещу. Я невероятно жесток с детьми. Теперь новое — будьте любезны, я голубой. И что мне теперь — на Лобном месте публично вступить в связь с манекенщицей, чтобы доказать, что со мной все в порядке? Да пошли они в ж...!

в: В прямом смысле.

о: Вот именно... Ольбрыхский когда-то сказал смешную фразу: «По сути я педераст, но мне техника не нравится» Я люблю мужскую компанию — в основном, охотничью. Когда 15 мужиков летят на Таймыр охотиться на гуся, живут в палатках, по вечерам разговаривают про нормальный секс — это живое, настоящее, мужское... Очень люблю товарищеские отношения с мужиками, но техника мне не нравится категорически. Так что для всего остального я предпочитаю женщин.

в: При этом вас не волнует ориентация людей, с которыми вы работаете?

о: Абсолютно. Весь вопрос — может ли он сыграть то, что написано в сценарии, и то, что мне нужно. Разумеется, я не буду поддерживать разговор на эти темы, и рассказ о трогательной любви двух геев меня совершенно не заинтересует.

в: Кстати, насчет охоты. Сколько у вас охотничьих хозяйств и в каких районах России?

о: У меня в аренде охотхозяйство на Волге, под Нижним Новгородом, — 37 тысяч гектаров. У меня в аренде 140 тысяч гектаров на севере, под Вологдой.

в: Сколько земли принадлежит лично вам?

о: Под Нижним — 70 гектаров, в Вологде — десять.

в: Вам — заядлому охотнику — животных не жалко?

о: Знаешь, человек, который так рассуждает, должен быть вегетарианцем и не носить ни кожи, ни мехов. А если он декларирует вселенскую жалость, но шубу носит и в ресторане стейк заказывает, да еще с лопаточки, да с кровью, — значит, он фарисей. У теленка на бойне выхода нет. У него нет никакого шанса выжить. Ему приставили ко лбу 360 вольт и грохнули. А дикий зверь может уйти, он на тебя напасть может в конце концов.

в: Особенно гусь...

о: Я и не говорю тебе, что отстреливался от атаковавших гусей... Существует культура охоты, этика охоты, и если ты их не соблюдаешь, тогда ты просто убийца. А если ты не стреляешь в дичь, которая упадет туда, откуда ты не сможешь ее достать; если сначала разбираешься, самец перед тобой или самка; если не нарушаешь сроки охоты, выбиваешь ровно столько птицы и зверя, сколько можно, чтобы не нарушить популяцию... Охота — это целый комплекс знаний и ощущений природы. Важно, как ты обращаешься с оружием. Как относишься к выстрелу.

в: А как надо относиться к выстрелу?

о: Брать на себя ответственность за такое нарушение тишины. Никогда не стрелять просто по шевелящимся кустам. Я ненавижу чужие охотничьи компании, потому что это всегда очень пьющие люди, которые ходят с нарезным оружием и могут выстрелить по любой тени. Это для меня табу. Лучше вообще не охотиться. У меня своя компания, я всегда знаю, с кем я еду, и нового человека приглашаю только тогда, когда пойму, как он будет себя вести. При этом могу сказать, что вечер, проведенный на тяге весной, на закате солнца, равняется пяти дням отдыха. По тому количеству мыслей, тишины, всего, что проходит через тебя...

Окончание интервью с Никитой Михалковым читайте здесь: Никита Михалков: «Буду бить любого, кто посягнет на мою честь и безопасность»

ИЗВЕСТИЯ